Читаем без скачивания Такая как есть [Запах женщины] - Вера Кауи

И вот Ева Черни после короткой церемонии стала миссис Брент. Делая вид, что ни в чем не разбирается, хотя все уже продумала заранее, она переложила хлопоты по оформлению документов на его плечи, соглашаясь со всем, что бы он ни предлагал. И к тому времени, когда Джон, сияя от радости, принес паспорта, был уже заказан билет на самолет, который доставил их в Лондон. Там они сели на автобус и добрались на нем до города Виктория, откуда на электричке доехали до Южного Уимблдона, где взяли такси. Все это время Джон нервничал и постоянно курил. Когда они повернули к ничем не примечательному небольшому дому, Джон попросил ее:

– Мать не переносит табак. Не говори ей, пожалуйста, что я курю, хорошо?

– Я сделаю все так, как тебе хочется, – ответила Ева, успокаивающе пожав его руку, как это сделал он, когда предложил до поры до времени ничего не говорить о ее беременности.

– После того как мы обоснуемся, тогда и скажем, – поддержала его Ева.

– И мать должна знать, что это наш с тобой ребенок, – добавил Джон.

«Как и все остальные», – мысленно добавила Ева.

– Мне не хочется, чтобы ты считала, что мама трудный человек, – снова заговорил после короткой паузы Джон. Его улыбка получилась вымученной. – Просто она типичная англичанка.

Но Ева уже поняла, с кем ей предстоит встретиться. Во всем, что касалось манипулирования людьми, ей не было равных. По некоторым словам и отрывочным признаниям Джона она успела составить представление о свекрови и о том, каким оружием сражаться с ней лучше всего. И первая встреча не изменила ее настроя.

Мэри Брент была высокая, как и ее сын, сухопарая женщина с костлявым лицом, тонкой ниточкой рта, тусклыми седыми волосами. Свекровь оглядела серый костюм Евы, сшитый по выкройке Диора, подчеркивающий талию, ее расклешенную юбку, дерзкую шляпку на медно-золотистых волосах – и губы ее изогнулись. Мэри Брент не сделала ни малейшего движения, чтобы обнять свою невестку после того, как Джон нервно клюнул ее в щеку. Она просто кивнула Еве и повернулась, чтобы провести их в так называемую «переднюю комнату», не обремененную мебелью. Предметы, которые имелись в ней, были расставлены с математической точностью, и каждый квадратный сантиметр комнаты, все доступные взгляду плоскости были тщательно отполированы. Окна были зашторены, несмотря на то, что солнце не заглядывало во двор. Во всем доме стоял устойчивый запах мебельной полировки и дезинфицирующих средств. Комната была не более теплой и уютной, чем тюремная камера. Ева, глядя, как ее муж на глазах превращается в виноватого мальчишку, села на тяжелое, неподъемное кресло перед камином, в котором голубоватые язычки пламени, сражаясь за жизнь, потерпели поражение. Дом был столь же холоден, как и мрачен.

– Должна сказать, что это оказалось для меня полной неожиданностью, – бесстрастным голосом следователя проговорила Мэри Брент. – Ну, – повернулась она к сыну, – хотя бы теперь расскажи мне, как это произошло.

– Позвольте мне сделать это, – уверенно ответила Ева, сознательно усиливая свой акцент. – Что бы вы хотели знать?

– Откуда вы и как встретились с моим сыном? – Мэри Брент не добавила: «и каким образом заставили на себе жениться», но это подразумевалось само собой.

– Я бежать из Будапешта, когда мою страну захватывать русские.

– По словам моего сына, вы венгерка?

– Была. Теперь я британская подданная. – Ева прямо встретила удивленный взгляд Джона.

– Но ваши родители остались там?

– Я не иметь родителей. Я иметь только Джона, – сказала Ева и взяла его за руку.

– Вообще никаких родственников? – взгляд Мэри скользнул по ней, как острый нож. И в нем чувствовалось сомнение.

– Нет.

– У Евы ничего не осталось там, – умиротворяющим тоном добавил Джон.

– Кроме большого багажа, вероятно?

– Два саквояжа – это весь мой запас, – объяснила Ева.

– Запас?

– Ева занимается косметикой, – вступил в разговор Джон, – и делает очень хорошие кремы.

– Готовит косметику?!

Она проговорила это с таким же ужасом, как если бы он сказал, что Ева – гробовщик.

– Я вести собственное дело в Вене, – гордо сказала Ева.

– Ах, в Вене, – фыркнула миссис Брент, давая понять, какого мнения она об этом городе. – Я все никак не могла понять, с чего это Джон ринулся туда. У него ведь была здесь отличная работа. Я не признаю ничего заграничного.

– Кстати, не мешало бы нам выпить по чашке чая, – искренне вздохнул Джон.

Миссис Брент поднялась.

– У меня все уже готово. Осталось только вскипятить чайник. Идемте.

Они проследовали за ней в такую же холодную столовую, хотя и там тоже тлели головешки в камине. Мебель и там была громоздкой и неуклюжей.

Безобразный буфет, на котором стояли подсвечники, каждый в центре кружевной салфетки. Вокруг прямоугольного стола – четыре стула, стеклянная горка с китайским сервизом, которым, судя по всему, никогда не пользовались.

Стол тоже покрывала кружевная скатерть, на которой стояло три прибора. Ева села на стул, который для нее выдвинул Джон. На каждой тарелке лежало по кусочку хлеба с маслом, разрезанному пополам, по маленькому, домашнего приготовления пирожку с джемом и по куску фруктового кекса, в котором с трудом можно было разглядеть вкрапления изюма и крошечных кусочков абрикосов. Чай, хоть и горячий, был почти бесцветным. И Ева с тоской подумала о чашке кофе, когда отщипнула кусочек от хлеба столь тонкого, что его с трудом можно было удержать в руках. Свекровь не отличалась щедростью и расточительством.

Их спальня оказалась еще менее привлекательной. Она находилась в дальнем конце дома. Плющ, обвивавший окна, делал ее мрачной. Ковер на полу был серовато-коричневого цвета. Ева решила, что этому ковру больше лет, чем ей самой. Двойная кровать оказалась такой же жесткой, как взгляд свекрови. В гардеробе с зеркальными вставками висели только пустые вешалки. Сквозь небольшие просветы в окне виднелась крошечная – величиной с носовой платок – лужайка, на которую угрожающе надвигались со всех сторон кусты. «Что ж, – подумала про себя Ева, – счастье, что все это ненадолго».

Она встретила открытую неприязнь и недовольство свекрови с безмятежным равнодушием и проигнорировала ее ворчание насчет пустой траты денег, когда купила новые занавески и теплое, из гагачьего пуха, одеяло взамен тонюсенького старого, которое совершенно не грело. Когда Ева отправилась за покупками и вернулась с электрокамином, у свекрови чуть не случился сердечный приступ – так ее ужаснула плата, которую предстояло платить за электричество.

– Поскольку я собираться открыть магазин, мы сможем платить за электричество столько, сколько надо, – сказала Ева, расчетливо начиная уменьшать количество ошибок в своих фразах. – Кстати, мы также будем вносить нашу долю за содержание дома, так ведь?